Глава крупнейшего в стране производителя мяса птицы поделился тонкостями работы на рынках ЕС.
Украинские экспортеры пробиваются к европейским потребителям не смотря на жесткие правила игры. Европа боится Украину, поскольку та способна сделать не хуже продукт, а в чем-то и лучше так и еще гораздо дешевле.
Зарегулированность в ЕС в тысячу раз выше, чем в Украине, сетует собственник Мироновского хлебопродукта Юрий Косюк. Не говоря уже о договоре о ЗСТ с ЕС, где Украина оказалась в крайне не выгодном положении, тогда как европейские поставщики получили полную свободу на Украине.
Но даже такие казалось бы не радужные перспективы не останавливают Косюка. Бизнесмен денно и нощно работает не покладая рук, а также инвестирует десятки миллионов долларов в европейский рынок. Цель очень проста – приучить европейских покупателей к украинскому мясу. С другой стороны, показать пример того, что можно работать и в таких условиях, а не искать какие-то оправдания.
В интервью НВ Бизнес Косюк объяснил специфику работы на европейском рынке, пользу торговли на нем вопреки большим пошлинам, а также назвал объем инвестиций в развитие своего бизнеса.
– Давайте начнем разговор с такого вопроса, как торговля с Евросоюзом. У нас уже почти два года работает новое соглашение. Что оно дало лично Мироновскому хлебопродукту?
– Соглашение было заключено на очень невыгодных условиях для Украины. Я об этом говорил, говорю и буду говорить. Потому что это одностороннее соглашение, которое выгодно Евросоюзу и мало выгодно Украине. Почему? Потому что доступ на европейский рынок главных украинских экспортных продуктов достаточно сильно ограничен. А европейский рынок полностью не лимитирован в поставках продукции на Украину.
– Что все-таки вы смогли сделать в этих условиях?
– Мы используем всю квоту, которая есть. При этом если вам скажут, что квота на украинское мясо птицы 36 тыс. тонн, так это не совсем так. Нам 20 тыс. тонн поставили того продукта, который вообще не нужен ни европейскому рынку, ни европейскому потребителю. Это замороженная целая птица, которая на рынке не продается. А 16 тыс. тонн – это филе, которое мы практически полностью перерабатываем. Другие компании просто не находят своих потребителей либо не проходят по стандартам качества и безопасности. Но это не самое главное. Мы сверх квоты поставляем, платим высокие пошлины.
Доступ на европейский рынок главных украинских экспортных продуктов достаточно сильно ограничен– Что это вам дает?
– В этом случае этот бизнес выходит где-то в ноль. Но, тем не менее, мы открываем для себя европейский рынок. Мы приучаем европейцев к украинскому продукту и показываем его преимущество или абсолютно сравнимые качественные показатели с европейским продуктом. Мы доказываем, что этот продукт не только качественный, но и безопасный, а мы надежные поставщики.
– Прийти на европейский рынок, даже если бы не было квот и ограничений, не так просто. Многие говорят, что нам нужны какие-то программы, господдержка. Что нужно делать, чтобы за этот рынок зацепиться?
– Нужно делать качественный продукт, очень конкурентный по цене. Все производства должны быть сертифицированы по европейским стандартам. Если ты производишь что-то в погребе или в гараже без соответствия нормам безопасности труда, нормам безопасности качества продукта, стандартизации этого продукта – этот продукт никогда не сможет поехать на европейский рынок. Если ты строил свое производство, исходя из потенциальной поставки на европейские рынки, тогда ты достаточно просто и спокойно получаешь туда доступ. Потребитель хочет получить безопасный и качественный продукт. Вот если ты сможешь обеспечить это – пожалуйста, никаких проблем нет.
– А в какие страны легче всего экспортировать украинскую продукцию? Есть какая-то специфика?
– Европа считает рынок Евросоюза единым. Приведу пример. Мы присматривались к компании в одной из стран. Подумали, что такая покупка может стать проблемной, поскольку сделает нас монополистом. Европейцы не увидели в этом никаких нарушений, потому что Европа рассматривает весь рынок как одно целое. То есть, ты можешь завезти в Польшу, Германию или Голландию и дальше возить по всей Европе. Нет проблем. И в этом вся красота и прелесть этого рынка. Он достаточно открыт, он с достаточно платежеспособными потребителями в количестве 500 млн. Но они очень привередливые.
– А вот компании из других индустрий, например, металлурги используют такую схему. Здесь они используют сырье или полуфабрикаты, затем докупают компанию в Европе, после чего уже происходит европейский продукт. Вы рассматриваете такую схему?
– Мы идем в этом направлении. Мы производим продукт здесь, а его доработку делаем в Европе. Обслуживаем Horeca, предприятия общественной торговли, общепита. Мы рассматриваем и строим в Европе полуфабрикатные заводы.
– А что это дает?
– Становится проще и дешевле работать. При ввозе мяса в Европу нужно заплатить 600 евро пошлины. А завезти обработанные продукты в два раза дороже.
Мы производим продукт здесь, а его доработку делаем в Европе– Какие предприятия стоит покупать в Европе, чтобы все-таки иметь какую-то прибыль?
– Те предприятия, которые используют куриное мясо как сырье для производства дальнейшего продукта. Это то, на что мы смотрим.
– Чем работа в Евросоюзе отличается от украинской работы? Как там работать с сетями, с дистрибьюторами?
– Европа тяжело конкурирует с Украиной. Они придумали достаточно много ненужных правил под давлением всевозможных общественных организаций. И сегодня это большим ярмом висит на шее Европы. Катастрофически высокая зарегулированность. Европа зарегулированнее в тысячу раз, чем Украина. И там достаточно много ленивых людей. Во многих индустриях работают восточные европейцы, в Восточной Европе работают украинцы. Если мы хотим открыть предприятие, то ищем, как обеспечить 500 рабочих мест, где есть ближайший ресурс, который можем получить? Ответ – Украина. Потому что в Европе много людей сидят на субсидиях, не ходят на работу. Уже несколько генераций остаются иждивенцами. Хотя Европа более прогнозируемая для бизнеса, она более понятна и есть много устоявшихся правил. В этом случае легче. Но очень удивительна для меня была лень, расслабленность и нежелание много работать.
– Я имел в виду больше сотрудничество с сетями. Как вы с ними договариваетесь?
– Мы не работаем с сетями в Европе. Мы работаем с переработчиками, они на свои заводы забирают куриное мясо, которое является сырьем для производства каких-то дальнейших изделий.
– Если посмотрим на эту ситуацию, квоты, скорее всего, не увеличатся, а пошлины – не снимутся. Есть ли какие-то перспективы развивать бизнес в этом направлении?
– Есть. Смотрите, сегодня мы платим пошлины на те продукты, которые являются подъемными для бизнеса, для конкретного малого продукта или неширокого ассортимента. Завозишь их в Европу, перерабатываешь и приносишь потребителю. Это, прежде всего, имидж, какая-то узнаваемость. Мы производим продукт аналогичного качества, вдобавок еще и дешевле. А их производителям в итоге останутся очень узкие сегменты. Кто-то будет готов платить тройную цену за произведенное все в Германии, кто-то переплачивать за произведенное и брендированное в Голландии. Но, увы и ах, потребитель становится циничнее. Когда он не видит разницы в продукте, когда продукт одинакового качества и в разной цене, он выберет более низкую цену с таким же качеством.
Европа тяжело конкурирует с Украиной, они придумали достаточно много ненужных правил под давлением всевозможных общественных организаций
– Но ваши условия содержания.
– С теми же европейцами зачастую это просто несравнимое производство. Из-за того, что мы строили и создавали наши предприятия позже, мы достаточно много вещей учли. И наше производство намного современнее, правильнее и эффективнее.
– А где вы сейчас больше инвестируете?
– В Украине мы инвестируем в расширение производства. Если мы говорим о расширении переработанных продуктов, естественно, это будет саудовский рынок, в принципе весь арабский рынок в целом. Потому что Европа – это не панацея. Самым большим импортером в деньгах является вообще Канада.
– У нас там свободная торговля тоже?
– Нет, Канада четко закрылась от украинской курицы. Это такая же история свободной торговли, как с Европой, один в один. Чувствительные товары, которые могут быть конкурентные для канадцев, закрыты. И абсолютно полностью все открыто в украинскую сторону. Следующий самый большой импортер продукции – Саудовская Аравия. Европа всего лишь одна из многих. Поэтому мы говорим о Европе только как об одном из наших потенциальных рынков. Нельзя ориентироваться на один рынок, ведь непонятно что на нем может случиться, какой коллапс может произойти. Ты должен иметь достаточную диверсификацию.
– Какие-то конкретные планы у вас уже определены?
– Во всех упомянутых мною регионах это либо работающие предприятия, либо торговые команды из Украины, либо открытые склады и дистрибьюторские компании. Мы сегодня импортируем практически половину произведенной продукции.
– Каков размер инвестиций?
– Это больше $50 млн. И это еще не предел.
– А в Украине?
– В Украине это $300 млн. Это на следующий год. $50 млн мы уже инвестировали в этом году в европейский рынок.
– Работаете ли вы в том направлении, чтобы как-то отменить или снизить эти заградительные барьеры на европейском рынке?
– Работаем очень много, но европейцы стоят насмерть. А у Украины достаточно слабая позиция. И я просто не верю в это. Поэтому мы действуем по своему плану, понимаем, что пошлины есть и квоты не будут увеличены.
$300 млн размер инвестиций на следующий год– Где брать сейчас средства на такие масштабные инвестиции?
– Существующий бизнес – это раз. И привлечение кредитных ресурсов на рынке – это два.
– То есть вы берете международные кредиты?
– Да. Мы не берем внутренние кредиты, только облигации либо кредиты западных банков. У нас достаточный рейтинг, и он одинаковый с рейтингом страны.
– Ваш прогноз. Как будут развиваться наши взаимоотношения с Европой в торговом отношении?
– Я думаю, что они не будут лучше. Европа нас боится. Европа нас не сильно хочет. Они хотят получить вещи, которые решат их проблемы, а не решают наши. Это борьба, нормальная конкурентная борьба. И тот, кто будет умнее, эффективнее, целеустремленнее, тот и победит.
Андрей Леденев.