Общины
Еврейские общины Франции и Речи Посполитой различались по составу.
Если в Речи Посполитой мы встречаемся с представителями евреев-ашкеназов, то во Франции речь идёт о двух группах: португало-испанской (португезской, сефардской) и ашкеназской. Португезы проживали главным образом в Бордо и Байонне, а ашкеназы - в Авиньоне и графстве Венессан, а в большей степени в Эльзасе, Лотарингии и трёх епархиях (Мец, Туль и Верден).
Португезы противопоставляли себя "прочей толпе потомков Яакова"1. Социальные, культурные и экономические различия французских евреев, ярко показанные в ответе Исаака де Пинто на обвинения Вольтера ("Aрoрlogie рour la nation juive ou Reflexions critiques sur le 1-e cНaр. du t. VII des Oeuvres de M. de Voltaire au sujer des juifs", Гаага, 1762), и вылившиеся в неприкрытую вражду, оказали огромное влияние на процесс и ход эмансипации в этой стране.
Численность
Во Франции перед Революцией проживало около 50.000 евреев (0.002% всего населения), подавляющее большинство составляли ашкеназы восточных провинций государства2. Еврейство Речи Посполитой составляло в конце 80-х - начале 90-х гг. XVIII века от 800.000 человек или 6.3% всего населения (по данным польского просветителя С. Сташица) до более чем 2.000.000 (данные путешественника, уроженца Великого княжества Литовского Соломона Беннета)3. Историк Тадеуш Чацкий называл цифру в 1.200.000 - 1.800.000 человек. Большинство же исследователей склонны согласиться с данными посла Сейма 1788-92 гг. от Пинска М. Бутрымовича: 900.000 или 1/8 часть населения страны4. Большой интерес вызывает сравнение этих цифр с численностью мещанского и шляхетского сословий Речи Посполитой: 500 и 720 тысяч соответственно5.
Правовое положение
Правовое положение еврейских общин Франции было различным. Если потомкам маранов (португезам) удалось после долгих лет борьбы добиться широких прав, то евреи восточной части страны были абсолютно бесправны.
Уплачивая самые большие налоги в городе, португезы Бордо были ограничены лишь в доступе в торговые палаты и корпорации, а также к деятельности местных муниципалитетов. Несколько меньшими правам обладали евреи Байонны.
Выдающийся историк С.Г. Лозинский отмечал, что "старая дореволюционная Франция в некоторых местах своей границы имела еврейскую кайму"6. Эльзас, Лотарингия, а также Мец, Туль и Верден составили основную часть этой "каймы", стали "чертой еврейской оседлости"7. Евреи живут на территории Эльзаса только потому, что их терпит король. Таково было мнение властей провинции. В Эльзасе и Лотарингии евреи были уже не просто иностранцами, а "дважды иностранцами" (иностранцы в иностранных провинциях Франции)8. Время здесь остановилось. Все печально знаменитые ограничения и запреты продолжали действовать. Свобода передвижения отсутствовала. Так, в Эльзасе даже право на жительство для родителей не гарантировало проживание их детям. Результатом подобной "драконовской" меры явилось дробление семей. Высший Совет Эльзаса (Conseil Souverain d`Alsace) отвечал на жалобы ашкеназов следующим образом: "Еврей не имеет определённого местожительства; он осуждён на вечное скитание... Еврей не гражданин и не горожанин (ni cуtiуen, ni bourgeois); право жительства в данном месте может давать ему только сеньор, который и волен выселить его в случае надобности... Поэтому возмутительно, что представитель этой осуждённой нации (nation рroscrite) хочет заставить землевладельца дать ему покровительство на том лишь основании, что этот еврей там родился"9.
Евреи Авиньона и графства Венессан более всего страдали от религиозного давления со стороны владельцев этих земель - Римских Пап. Евреи обязаны были носить отличительные знаки, а в 1781 году конгрегация священной канцелярии (инквизиция) ещё более ужесточила еврейское законодательство.
Кроме того необходимо отметить, что во Франции вплоть до начала Революции не был отменен закон Карла VI (1394 г.) об изгнании евреев из страны.
Правовое положение евреев Речи Посполитой нельзя назвать очень благоприятным, но, тем не менее, оно было куда лучшим, чем французских ашкеназов. Религиозная свобода, общинная автономия, широкие, по сравнению с другими государствами Европы, экономические возможности, гарантии безопасности - такова основа их правового положения. Тем не менее далеко не всегда права евреев соблюдались. Часто они оставались лишь на бумаге.
В сословной структуре обособленное еврейство ("внегражданская каста")10, не причисленная ни к одному из сословий) занимало одну из низших ступеней. Не будем забывать о евреях, проживавших в частных владениях магнатов, шляхты и духовенства. Это - большая часть еврейского населения страны (а по мнению историка Рафаэля Малера - большинство11). В подобной ситуации владелец сам определял права евреев. И часто они были очень широкими (так, историк А. Эйзенбах отмечает, что кое-где евреи имели возможность участвовать в выборах властей города или местечка12). Белорусские, литовские и польские магнаты в большинстве случаев предстают в сравнении с французскими сеньорами, как истинные гуманисты. По крайней мере, с высказываниями, подобными процитированному выше эльзасскому ответу, в Великом княжестве Литовском и Польском королевстве мы не встречаемся.
Противоречивость положения евреев Речи Посполитой отражают слова философа Соломона Маймона: "Нет, не может быть, ещё такой страны, где религиозная свобода и религиозная ненависть, встречаются в такой степени, как в Польше"13.
Особого внимания заслуживает вопрос автономии евреев Речи Посполитой. Историк Л. Поляков подчёркивал: "Никогда ещё евреи не пользовались в Европе столь широкой автономией"14. Еврейская община и её учреждения обладали широчайшими полномочиями (традиционные общины французских ашкеназов или сефардов ("Седака") носили достаточно автономный характер, но подобной широтой полномочий и многообразием функций не обладали). Тем не менее, в XVIII столетии система еврейского самоуправления в Великом княжестве Литовском и Польском королевстве находится в состоянии глубочайшего кризиса. Власти также не проявляют былого интереса к её
существованию. В 1764 году последовал серьёзный удар по органам еврейской автономии: Сейм лишает кагалы финансовых функций, прекращается деятельность Ваадов (съездов старшин кагалов и раввинов). Впрочем, решения Сейма стали простой формальностью. Потеряв свой авторитет, Ваады в XVIII столетии выродились в "суррогат"15.
Экономическое положение
Вторая половина XVIII столетия ознаменовала собой, как отмечает Артур Руппин, "сближение евреев и христиан в области экономических отношений"16. Ярким примером тому служит деятельность португезов Франции, которые известны как крупные купцы (особенно преуспели в торговле бордосским вином), негоцианты, банкиры, судостроители, импортёры колониальных товаров, работорговцы и т.д. Среди богатых и влиятельных евреев Бордо отметим Ж.Н. Перейру, С. Лопеса-Дюбека, А. Фуртадо, семью Градисов (на похоронах Авраама Градиса присутствовали будущие короли Франции Людовик XVIII и Карл X17).
В июне 1774 года декретом Людовика XVI португезы получили право жить и вести торговлю на всей территории страны. Декрет стоил им сотен тысяч ливров, а в 1782 году они собрали более 60.000 ливров на приобретение военного корабля в качестве подарка монарху18. Необходимо отметить, что некоторые португезы, купив землю, открывали себе двери в дворянское сословие.
Экономическое положение и общность занятий сближает ашкеназов Речи Посполитой и Франции. И в Речи Посполитой, и во Франции их экономическая деятельность подвергается серьёзным ограничениям. Евреям, замкнутым в гетто (Мец) или жителям деревень (Эльзас), запрещена покупка жилых домов (вне гетто) и обработка земли. Цеха и торговые гильдии, членами которых евреям становиться запрещалось, стремятся свести конкуренцию со стороны последних на нет. Причём, преимущественно, не самыми честными методами. Страсбург и другие города настаивают на строгом соблюдении древних привилегий о недопущении евреев.
Евреи востока Франции были фактически вытолкнуты в сферу мелкой торговли ветошью, дешёвой парфюмерией, мелкого посредничества и ростовщичества. Последнее было настолько распространено (особенно в Эльзасе), что слова "еврей" и "ростовщик" ("usurier") становятся синонимами. Во Всеобщем словаре французского языка и латыни ("словарь Трево", 1771-72) отмечается, что обычно выражение "предпочитаю попасть в руки евреев" относилось к людям твёрдым, безжалостным, торговцам, продающим свой товар слишком дорого, или ростовщикам. Жадный человек, ценящий деньги больше всего, удостаивался эпитетов: "Это еврей, настоящий, подлинный еврей"19.
Бесправный еврей - идеальный объект для жуликов и махинаторов. Это понимали многие, а, например, бальи (деревенский судья) Жан Франсуа Гелль, самолично организовавший в конце 70-х XVIII века афёру с фальшивыми квитанциями, разорившую сотни эльзасских евреев, цинично воспользовался этим.
Торговля (согласно данным Скарбовой комиссии - в 1788 году евреи контролировали 3/4 ввоза и 1/10 вывоза Речи Посполитой) самыми различными товарами, ремесло (по данным Р. Малера 70% евреев-ремесленников работало в области производства одежды и галантереи20), ростовщичество - основные занятия литовско-польского еврейства. Активная ремесленная деятельность - основная особенность хозяйственных занятий евреев страны. Они составляют половину городских ремесленников (кроме Великой Польши), а спектр их занятий потрясает своей широтой - "от грубых кузнечных и до тонких ювелирных работ"21).
Как и во Франции, евреям запрещено приобретать землю и недвижимость (впрочем, они имели такие право в некоторых частных владениях) и жить в некоторых городах (например, в Варшаве). Однако гетто в Речи Посполитой не является, как на востоке Франции, обязательной формой проживания в городах. Ограничения вынудили евреев Великого княжества Литовского и Польского королевства обратиться во всеми презираемую область арендаторства и шинкарства (слова "еврей" и "арендатор" также становятся синонимами).
За свои занятия ростовщичеством ашкеназов Франции обвиняли в эксплуатации крестьян. Аналогичные обвинения слышались в адрес евреев-арендаторов и шинкарей (последних кроме того обвиняли и в спаивании крестьян) Речи Посполитой. Говоря об арендаторах и шинкарях, не нужно забывать, что за их спинами всегда была фигура пана, обладателя основных доходов от различных форм эксплуатации крестьянина. Еврей же был лишь орудием в его руках, орудием, с которым часто обращались не лучше, чем с обычными крепостным. Выражение "эксплуатируемый эксплуататор", которое С.М. Дубнов употребляет в отношении евреев-ростовщиков Франции мы можем в той же мере отнести и к арендаторам и шинкарям Речи Посполитой22.
Тяжким бременем на плечи евреев ложились налоги. Во Франции продолжала взиматься оскорбительная подать Рeage corрorel и многие другие налоги. В 1764 году в Речи Посполитой имела место реформа системы налогообложения евреев. С каждого еврея (старше одного года) должно было вноситься в казну два злотых. Положение евреев усугублялось астрономическими долгами. Так, в 1766 году долг Виленского кагала составлял 722.800 злотых при годовом доходе в 34.00023. Во Франции среди должников числилась еврейская община Меца.
Однако даже в подобных неблагоприятных условиях некоторым (большинство составляли бедняки и нищие) евреям удаётся создать состояния, достичь высокого уровня благосостояния, а главное - влиятельности. Именно они (Серфбер в Страсбурге, Ш. Збытковер в Варшаве и другие) потом окажутся в авангарде борьбы за права своих соплеменников.
Натурализация
Некоторым богатым и знаменитым французским евреям (главным образом сефардам) удалось добиться натурализации, право на которую давал король. В Речи Посполитой король не обладал такими полномочиями, но мог выдавать т. н. "listу рrotekcуjne", дававшие освобождение от уплаты налогов и юрисдикции магистратов, свободу ремесла, торговли и т.д. По данным Артура Эйзенбаха на протяжении 1765-79 гг. "listу рrotekcуjne" получили около двадцати евреев24.
Юдофобия
Евреи Речи Посполитой и Франции повседневно сталкивались с самыми различными проявлениями юдофобии, причины которой носили как экономический, так и традиционный религиозный характер. Часто они сливались воедино (жалоба парижских и других французских торговцев, пасквили варшавских мещан, которые постоянно публиковало издание "Dziennik Нandlowу" и т.д). Выразительной особенностью Речи Посполитой XVIII столетия является обилие ритуальных процессов.
Безусловно, юдофобской пропагандой во французских провинциях жителям с раннего детства внушалась отрицательное отношение к евреям, восточные провинции были пропитаны ненавистью к "презренным торговцам и ростовщикам", а в конце 70-х - начале 80-х лишь вмешательство армии предупредило погромы в Эльзасе. Эксплуатация легенды о ритуальных убийствах, совершаемых евреями, продолжалась и во Франции (даже в Бордо распространялись слухи о кражах детей), но до организации процессов дело не доходило.
На фоне ритуальных процессов избиение и издевательства студентов над евреями в Речи Посполитой кажутся детской шалостью. За период господства настоящей "ритуальной инквизиции"25 (1700-60 годы) здесь было организовано двадцать судебных процессов, которые не остановило даже вмешательство Папы Римского. В 1787 году в Олькуше евреи вновь были обвинены в ритуальном убийстве. Волна погромов, унесшая жизни десятков тысяч евреев, прокатилась в 1768 году по землям Украины. И никто не мог дать гарантии, что свободно распространявшиеся, излучающие ненависть, юдофобские писания епископа Каэтана Солтыка или ксендза Пикульского не вызовут новых вспышек насилия в отношении "врагов Христовых".
Таково было положение еврейского народа, когда в Европе полным ходом распространялись идеи Просвещения. Идеи добра, разума и справедливости, и плачевное состояние еврейского народа, заставят взглянуть на "еврейский вопрос" в другой плоскости.