Редакционная строка
17.11.2019
Автор: Ольга Духнич, Петр Шевченко
Ольга Духнич и Петр Шевченко поговорили за обедом с министром финансов Украины Оксаной Маркаровой.
С министром финансов Оксаной Маркаровой НВ договаривается пообедать на киевском Подоле, неподалеку от офиса министерства, но в результате мы оказываемся в одном из ресторанов правительственного квартала, чья политическая ценность всегда оказывается выше гастрономической. В сессионные недели большая их часть становится удобным местом для неформальных встреч и полуофициальных переговоров. Кофе в таких местах пьют чаще, чем едят.
В ресторане Горчица Маркарова появляется с небольшим опозданием. В паузу, образовавшуюся между выступлением в Раде и встречами, министр финансов все же успевает поговорить с НВ, а заодно и пообедать.
— Надеюсь, будем не только про налоги и ФЛП разговаривать? — улыбается она и уточняет, что будет давать интервью русскоязычному журналу НВ на украинском языке, и это ее принципиальная позиция.
В карьере Маркаровой это уже второе правительство, в котором она работает на ключевом посту. 43?летняя министр финансов с хорошим западным образованием, в прошлом — руководитель инвестиционной группы ITT и успешный инвест-банкир, перешла из бизнеса в политику в 2015 году по приглашению тогдашнего министра финансов Украины Натальи Яресько. По сей день Маркарова остается беспартийной и называет себя технократом.
Сохранить статус-кво в новом правительстве кроме нее удалось только министру внутренних дел Арсену Авакову. И если он остается фигурой противоречивой, то второй срок Маркаровой удивления не вызывает: сохранение нынешнего вектора финансовой политики страны — условие кредиторов Украины, как и инвесторов.
Мы быстро заказываем обед: салат Цезарь для Маркаровой и равиоли с курицей для НВ, а затем переходим к беседе.
— Работа министра финансов в Украине не та, за которую благодарят, скорее наоборот. Вы — востребованный профессионал с хорошей международной репутацией, зачем вам идти в Минфин еще раз? — интересуется НВ у Маркаровой, которая еще летом шутила, что окончательное решение о работе в правительстве будет принимать, только заручившись согласием мужа.
— Совпали уникальная ситуация в стране и мои собственные профессиональные амбиции, — пожимает плечами министр. — Мало кто помнит, что нашей начальной целью было достичь макроэкономической стабильности, а сейчас мы уже перешли к экономическому росту. То есть ты берешь учебник по публичным финансам, последовательно все реализуешь, чувствуешь, как работает этот сложный механизм, и видишь реальный результат. А теперь суперприз — ускорить экономический рост с 2−3% в год до 5−7%. Это действительно затягивает!
— Есть и обратные мотивы, — улыбается министр и поясняет, что на госслужбу, однажды ушедшие с нее, никогда не возвращаются. — Вот ты опять живешь в нормальном темпе, проводишь выходные с семьей, получаешь удовольствие от жизни, а тебе предлагают вернуться в госсектор. Да никто не согласится! Поэтому я решила: если еще могу поработать, довести до конца начатое, то останусь.
— И как надолго? Вас же затянет! — подначивает НВ.
— Ну я тут точно не на десять лет. Никто в наше время десять лет на одном и том же месте не работает, а министры финансов и подавно, — проявляет категоричность Маркарова, уже проработавшая на ключевых должностях в Минфине половину названного срока.
На столе появляются блюда, и мы продолжаем беседовать уже за обедом.
— Как правительство намеревается достигать обещанных премьер-министром 5−7% роста экономики в год в следующие пять лет? Вот ваша предшественница, экс-министр финансов Наталья Яресько, назвала такой сценарий развития для Украины маловероятным, — переходим мы ближе к предмету разговора.
— Это, конечно, сложная задача, но достижимая, — сдержанно отвечает Маркарова.
— За счет чего?
— За счет того, что в Украине даже стандартные рецепты экономического роста еще не использованы. Например, отсутствие рынка земли серьезно сдерживает инвестиции в землю, как следствие — тормозит продуктивность сельского хозяйства.
Расправляясь с салатом, министр говорит о прямых инвестициях в страну и признает, что их пока крайне мало. Если инвесторы уже верят в макроэкономическую историю Украины и вкладываются в ее ценные бумаги, то прямые инвестиции все еще сдерживает отсутствие судебной реформы и реформы правоохранительных органов.
— Земля, инвестиции, приватизация, развитие инфраструктуры благодаря концессиям, закон о которых уже принят, — вот те четыре элемента, которые дадут обещанный рост, — заключает министр, откладывая фраже.
— Раз уж речь зашла о земельной реформе, как вы оцениваете ее вклад в экономический рост страны в процентах? — интересуется НВ, также заканчивая с едой.
— Те расчеты, что видела я, показывают дополнительные 2% роста ВВП и больше. Но я бы не сводила все к вопросу, сколько даст бюджету эта реформа. Нам гораздо важнее покинуть клуб из тех пяти стран мира, где до сих пор землю нельзя продавать, среди которых, например, Северная Корея.
— Тем не менее украинский бизнес уже опасается, что эта реформа может оказаться популистской. Например, если закон ограничит доступ иностранного капитала на рынок и тем самым ограничит конкуренцию, — замечает НВ.
— А где же этот бизнес? — внезапно эмоционально реагирует Маркарова. — Почему я не вижу демонстраций с участием этих людей в поддержку нашего либерального законопроекта или альтернативного, который тоже весьма неплох. Хочется, чтобы сторонники либеральной реформы подали свой голос, иначе у нас получается, как в анекдоте про мальчика, который пять лет молчал только потому, что его все устраивало.
Министр завершает свой монолог глотком кофе, а потом признается, что и сама, работая в бизнесе, считала, что публичная активность нужна только тогда, когда правительство явно ошибается, а поддерживать правильные инициативы не нужно.
— Для себя я выводы на будущее уже сделала и призываю к этому бывших коллег по цеху. Либеральный рынок земли важно поддержать, потому что риски всегда остаются, ведь мы живем в обществе, которому 20 лет откровенно вешали лапшу на уши, — заключает она.
— Я думала, у нас будет легкий разговор о жизни, — тяжело вздыхает Маркарова, впрочем, тут же соглашается: — Давайте о физлицах.
— Много противоречивых сигналов исходит от власти в отношении таких предпринимателей. Некоторые в IT уже подумывают о том, что получение электронного гражданства Эстонии удобнее, чем существование в украинском налоговом поле. Как доверие возвращать будете? — интересуется НВ, пока официант расставляет на столе чайники со свежим чаем.
— А в чем противоречия? — переспрашивает Маркарова.
Она объясняет, что для физлиц-предпринимателей ставки не поменялись, лимиты не уменьшились, а наоборот, во второй группе даже возросли до 2,5 млн грн. Единственная новация — через год для наличных расчетов предпринимателям нужно будет использовать Регистраторы расчетных операций, и то не кассовые аппараты, а инновационные программы в смартфоне. Предпринимателю останется только загрузить бесплатное приложение для взаимодействия с налоговой службой на свой телефон.
— Честный ФЛП от этого только выиграет. Проиграют те, у кого прибыль больше, чем лимиты по его группе, а также те предприниматели, которые на самом деле водители, официанты, кассиры на предприятии, владелец которого уклоняется от легального трудоустройства сотрудников.
— Сколько вы планируете получить дополнительных налогов, вскрыв такие схемы? — между тем интересуется НВ.
— Нисколько, — улыбается Маркарова, — Верховная Рада принимала эти законы не для получения дополнительных налогов. Мы верим, что люди нам не врут. Мы даем им возможность дешево, просто и бесплатно сделать отчетность, которая защищает их же права потребителя. Мы понимаем, что до полноценного введения новая налоговая должна доказать малому бизнесу, что их права не будут ущемляться и что их не будут тиранить. Также давайте не забывать, что продажа с чеками — это в первую очередь защита прав потребителя.
— В ЕС никто не контролирует контрабанду на границе между странами, там и границ нет, но завезенную контрабанду попросту невозможно продать! — увлеченно продолжает министр, а затем признается, что объясняет все это несколько недель, а искаженной информации меньше не становится.
Сегодня все обсуждают отсрочку макрофинансовой помощи от МВФ. Насколько опасна такая отсрочка и каковы главные требования к Украине? — решает сменить тему НВ.
Маркарова делает глубокий вдох.
— Знаете, я уже третью программу МВФ обсуждаю, и у нас все время одни и те же разговоры в публичном пространстве. Когда мы инициируем программу, все кричат, что МВФ денег нам не даст. Приезжает миссия — все пророчат, что никто ни с кем не договорится. Уехала миссия — ага, больше не вернется! Эти разговоры не мешали и не мешают нам достигать соглашений с МВФ.
— Сколько сегодня Украине надо привлечь средств от МВФ? — уточняет НВ.
— Дело сейчас совсем не в сумме, — с готовностью реагирует министр. — Средства от МВФ пополняют резервы НБУ, и они сейчас неплохие. Нам важно оставаться в программе МВФ, потому что это сигнал для других финансовых институтов о нашей надежности. Мировой банк, ЕС, макрофинансовая помощь. Пока мы в программе МВФ, все они дают нам деньги, а уже эти деньги как раз пополняют бюджет.
Тут же она добавляет:
— Программа МВФ и условия, которые нам выставляет фонд, они ведь не МВФ нужны, а нам самим: земельная реформа, здоровая банковская система, нормальные суды. Что же тут не так?
Ответить на собственный риторический вопрос Маркарова не успевает: на экране ее телефона высвечивается звонок от главы профильного парламентского комитета Даниила Гетьманцева.
Воспользовавшись вынужденной паузой, НВ переходит к другой теме — непубличной стороне жизни министра. Ведь вместе с супругом-финансистом Даниилом Волынцом Маркарова воспитывает четверых детей.
— Если бы не помощь мужа, я бы, конечно, не справилась. С тех пор как я стала министром, он взял на себя большую часть семейных обязанностей, если не все. Отвозит детей в школу, забирает оттуда, и не только.
Тут же она уточняет, что одну родительскую обязанность, а именно: помогать с математикой 11?летнему сыну, — она оставила себе.
— Просто потому, что мне математика нравится. Финансы тоже основаны на математике, но она там простая и примитивная, а вот высшая математика — это, знаете, какое удовольствие! Я очень по ней скучаю, — неожиданно признается глава Минфина.
Мы решаем заказать десерт, и тут, посмеиваясь, Маркарова рассказывает о племенном коне, чье появление в ее налоговой декларации вызвало интерес многих.
Коня, точнее, лошадь министра зовут Овация, и по лошадиным меркам она вполне солидного 16?летнего возраста. Владелицей Овации Маркарова стала внезапно: пожалела жеребенка, которого, несмотря на спортивную родословную, надо было срочно продавать, и выкупила у хозяев. С тех пор Овация живет на вольном выпасе в одном из конных хозяйств, куда занятая Маркарова сейчас, к большому своему сожалению, почти не наведывается.
— Когда пришел срок подачи деклараций, мы решили внести ее в документ, поскольку цены не знаем — вдруг больше лимита? Так я стала элитным коневодом.
— В вашей декларации указана и коллекция полотен украинских художников — ваша? — уточняет НВ.
— Коллекционирует искусство мой муж, и увлечен этим давно, — поясняет министр и тут же признается, что и у нее есть любимые художники: картины Бориса Егизаряна и Давида Шарашидзе сопровождают Маркарову в каждом ее кабинете, где бы она ни работала.
Понимая, что время обеда заканчивается, НВ задает министру последний вопрос — о недавнем громком расследовании программы Схемы, где Маркаровой вменяют вывод ценного актива — исторического дома на Подоле — из принадлежавшего ей тогда Актив-банка на свою же фирму Синоним.
В опубликованном расследовании министр прокомментировала Схемам судьбу злополучного дома, но сделала это несколько запутанно, а назвать реального покупателя и вовсе отказывается.
— А, знаете, мне обидно. На меня тень пытаются бросить начиная с 2015 года, — не скрывая чувств, говорит Маркарова. — Я предоставила Схемам все документы, где явно видно, что и к банку, и к компании Синоним на момент этой транзакции я отношения уже не имела, но в передачу вошла их малая часть и та, что выгодна версии программы.
Сложившаяся ситуация ее расстраивает, и о выводе актива, к которому Маркарова фактически отношения не имела, она, похоже, готова говорить долго.
— Думаю, время покажет, кто был прав, — наконец произносит министр сакраментальную фразу, поглядывая на часы.
НВ воспринимает это как сигнал к прощанию, но еще минут пять задетая за живое Маркарова показывает на экране телефона копии документов и объясняет свою точку зрения в этой запутанной истории.