04.08.2015
Российский полковник юстиции Леонид Полохов в 1975 году окончил юридический факультет Ленинградского университета, где учился вместе с нынешним президентом России Владимиром Путиным, с которым поддерживал тесные дружеские отношения до избрания того президентом России. С 1975 по 1999 год работал в Военной прокуратуре Ленинградского военного округа, прошел путь от следователя до начальника следственного отдела и военного прокурора. С 1990 по 1993 год Леонид Полохов — депутат Ленсовета, а с 1999 года — председатель Комитета социально-правовой защиты военнослужащих. По мнению Полохова, Путин никогда не решится развязать ядерную войну. Об этом он сказал в интервью «Радио Свобода».
«СЕЙЧАС В РОССИИ ПРАВИТ ОДИН ЧЕЛОВЕК, А ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ Я БЫ НАЗВАЛ ПРИКРЫТИЕМ»
— За последние два года произошло много событий, но главными, конечно, стали аннексия Крыма и российские военные действия в Украине.
— Мне вспомнились события 1979 года, когда мы вошли в Афганистан. Я был возмущен беззаконием с нашей стороны. Как это можно — прийти в какое-то государство с оружием, свергнуть всех, поубивать в президентском дворце, а потом говорить, что у нас есть какая-то мораль и нравственность? Ссылаться на то, что американцы во Вьетнаме воюют, а мы должны идти в Афганистан... Меня это страшно покоробило.
Когда в Крыму это произошло, у меня сразу возник вопрос: как же так? На весь мир кричим, что мы мирные люди, никогда ни на кого не нападем...
Мне мои друзья объясняли: «Это же наша бывшая республика». Я отвечал: «Ребята, Украина — иностранное государство! Какое мы имели право туда влезать?». Когда Совет Федерации дает разрешение на боевые действия в другом государстве, здесь уже и говорить не о чем. Почему так происходит сегодня? Я отвечу однозначно: потому, что сейчас в России правит один человек. Один! А все остальное: Совет Федерации, Государственная Дума, губернаторы и прочее — я бы назвал прикрытием... Сегодня президент руководит государством. Никто, кроме него. И что он сказал, то и будет исполнено.
— Вы знали Владимира Путина со студенческой скамьи. Когда он начал заметно меняться, как происходил процесс превращения его в того человека, которого мы сегодня наблюдаем?
— Когда Путин приехал из Германии и начал работать у Собчака, у него помощниками стали Владимир Чуров и Алексей Миллер. Вообще, мы все тогда учились. Когда мы пришли в Ленсовет, обнаружилось, что там такая каша... Пришли «большевики-революционеры», но с демократическими убеждениями. А откуда у заведующего кафедрой ЛГУ Анатолия Собчака опыт управления городом в шесть миллионов жителей?
Выступали с трибуны. И все хотели добра всем людям. Но опыта-то нет. И у Собчака. Я всегда к нему очень хорошо относился. Помните, он был депутатом СССР? Он был очень умным человеком. Но без опыта управления. Это люди, которые никогда в жизни ничем не руководили. Я не хочу Вову Путина, не дай Бог, критиковать, но он же никогда не руководил никаким отделом. Может, эти люди — вундеркинды, я не знаю... Вот это и погубило... Ведь если бы мне кто-то сказал, что он будет таким, каким стал сегодня, я никогда бы не поверил. И никто из наших ребят, которые вместе с Путиным учились, дружили, никогда не поверил бы.
Свита делает царя. Те люди, которые его окружают, были более опытны и по жизни, и по должностям, и по званиям... В Советском Союзе человек не сразу становился у руля государства, а где-то пониже — во главе министерства, заместителем министра...
Откроешь его биографию и узнаешь: он за эти 25 лет, пока занял крупный пост, столько прошел — начальник цеха, директор завода, а потом только руководил министерством. А у нас что? «Руководители»... Все разбираются в футболе, все рассуждают, почему «Зенит» стал так играть, и как надо... Недавно читаю газету «Советский спорт» и глазам своим не верю — вдруг гражданин Мутко, наш великий министр спорта, говорит: «А вот легионеры у нас — да, это серьезная проблема. Ну вот, президент намекнул, что надо составить такую-то схему...». Ну что это? Президент намекнул... Завтра президент скажет: «Нельзя ходить Е2-Е4, давайте ходить вот так». Президент сказал... Вот эта свита, я считаю, тогда еще, в мэрии, сделала Путина таким, каким он сегодня стал.
— А кто сегодня имеет самое сильное влияние на президента?
— Кроме Алексея Кудрина, порядочного человека, я не вижу никого рядом с Путиным, кто мог бы положительно на него влиять. Я знаю Кудрина еще со времен Ленсовета. Он единственный, кто способен нести позитив. Что касается всех остальных... Разные мнения бытуют о том, кто сделал Путина тогда.
Я с ним говорил по поводу его будущего президентства примерно года за два до избрания, когда он начал перескакивать с места на место (не сам, конечно, его переставляли как надо). Я позвонил, попросил, чтобы меня соединили. Путин был тогда директором ФСБ, а я — прокурором армии ПВО. Думал, не соединят. Минут через 20 звонок: «Леонид Михайлович? Владимир Владимирович сейчас будет с вами разговаривать. Вы извините, он был занят». Я думаю: «Ничего себе! ФСБ передо мной извиняется! Ну жизнь пошла!».
Поговорили мы с ним. А до этого он был назначен заместителем руководителя Администрации президента, начальником Главного контрольного управления президента. Я спросил его: «Чего ты прыгаешь туда-сюда?». А он говорит: «Так надо». Мол, надо эти посты пройти. Я не стал спрашивать, для чего надо их пройти, он сам мне сказал. Я спрашиваю: «А ты как считаешь, потянешь президентство?». Он говорит, типа, «будем стараться»... Я бы испугался, честно говоря...
Я от однокашников не слышал критики в его адрес. Ничего особенного. Некоторые с ним сразу стали ближе. Видимо, нюх у них хороший. А у меня нос большой, а нюх плохой оказался. А тогда были нужны деньги. Они всегда были нужны и тогда тоже — на выборы. Откуда денег взять? От тех друзей, которые рядом. А у друзей есть их друзья. Вот и появились. Не хочу называть фамилии, потому что я просто не ведаю, могу только предполагать... Но я слышал фамилии тех, кто крутился около него... Они и сейчас все на виду, все эти олигархи. Мои ребята говорят, что дали деньги на эти выборы. «Зачем деньги на выборы? — спрашиваю. — Вы что, с ума сошли? Там кнопку нажали — и выборы выиграны». Я шутил, конечно. Деньги нужны, страну надо объехать, агитация и прочее. Вот эти денежки и пошли.
А деньги ведь отрабатывать надо! Вот и начались такие, я бы сказал, непонятные назначения. Когда выбор падает на человека, с которым ты когда-то работал вместе, это понятно: ты его знаешь и так далее. Но когда назначают людей, которые никакого отношения к нему никогда не имели, причем очень, очень богатых... Мне говорят: «Он же богатый! Он воровать не будет». Я отвечаю: «Ребята, я в это не верю. Что значит «воровать не будет»? Он живой человек, воровать будет все равно». Вот и появилась свита.
Мне позвонил один журналист из Москвы и спросил, не для публикации: «До меня дошли слухи, что когда Путин готовился участвовать в президентских выборах, к его однокурсникам обратились с просьбой что-нибудь о нем написать в газеты. Объективно, да?». Все отказались. Я знаю пофамильно тех, к кому обращались, и тех, которые сейчас возле него. Так вот, мне позвонил его друг и мой друг тоже, сказал (дословно): «Леха, все эти наши козлы отказались. Напиши чего-нибудь. Ты умеешь. Ты — депутат, статьи писал. Черкани о Вове». — «Я черкану, — говорю, — но только честно. Хорошее и плохое. Покритикую». Он план одобрил: «Давай! Без критики ни в коем случае. Наоборот, хорошо!». Ну, я и написал. Перед выборами появилась моя статья «Мой друг Вовка Путин».
— Когда вы писали статью «Мой друг Вовка Путин», не ожидали, что его характер так изменится?
— Я же не предполагал, что этот мой друг влезет на территорию моей мамы (она украинка) и такое там натворит... Я всем говорю однозначно: то, что там «Крым — русский» и прочее, — я это даже слушать не хочу. Вы же — мои коллеги, прокуроры и следователи. Есть такое понятие — «причинно-следственная связь». Если бы мы не полезли в Крым... Мне все говорят — страшно: НАТО, Черное море, трали-вали... А что Черное море? Наши корабли там всю жизнь стоят. Что-то я не помню такого, чтобы НАТО туда лезло. Причинно-следственная связь в одном: мы сунулись в Украину с этим вопросом и тем породили Донбасс. Это мы, то есть наше «милое» руководство во главе с Путиным, виноваты в том, что там гибнут люди.
«ВСЕ, ЧТО КАСАЕТСЯ ЗАКОНА, — ШИРМА»
— Правильно было заявлено, что нарушено международное право. Я тоже так считаю: да, нарушили. А вот кто подсказал? Здесь вопрос. Может, я ошибаюсь, но если проанализировать круг тех людей, которые сегодня окружают Путина, близких к нему, которые ему на ухо шепчут, то понятно, что вся эта «бригада» — из КГБ, ФСБ... Помните, как говорили: «птенцы Керенского»? А это — «птенцы Сталина». Они — нормальные люди, неглупые, с высшим образованием, с опытом. Но прошлое наложило отпечаток: они вышли оттуда. И как ни крути, это самые настоящие бериевцы. Для них первое — это сила, никакого закона. Все, что касается закона, — это ширма. Сила, ненависть — вот что в ходу. Почему здесь такое отношение к людям? Почему они выступают с экранов со словами «вы такие бедные, и мы так стараемся сделать вашу жизнь лучше»? Как можно такое говорить, если ты знаешь, что человек получает 10-15 тысяч рублей в месяц, а ты — 500 тысяч?
— Внешняя политика Владимира Путина привела к тому, что сейчас многие всерьез обсуждают, может ли начаться ядерная война. Я поставлю вопрос иначе: может ли Владимир Путин начать ядерную войну?
— Никогда. И я в этом уверен. Я Путина очень хорошо знаю. Для этого надо быть слишком смелым человеком. Вот возьмите самые глобальные события, которые происходили в России с начала его президентства. Это «Курск», это Беслан, это Дубровка. Во время этих событий друзья у меня спрашивали: «А чего это президент молчит?». А я им отвечал: «Он выступит на третий день после смерти человека, как положено по нашему христианскому обычаю». Он и выступал на третий день. Меня спрашивают: «Почему?». Отвечаю: «Потому что сразу не сообразишь, что делать...». Посмотрите, эти «западники», как мы их называем... В Тунисе после терактов власти сразу хватают микрофон, выходят к людям и говорят: «Ребята, простите нас! Мы будем делать все, что возможно!». А здесь — нет.
Здесь после «Курска» и после всех событий, которые я перечислил... Я бы не сказал слово «трусость». Это было бы слишком громко. Но очень близко к этому. Я бы использовал дипломатическое словосочетание «подождем, посмотрим»... Поэтому никакой войны не будет.