Чего хочет Москва и пойдет ли Запад ей на уступки
Редакционная строка
10.01.2022
Накануне Нового года в российском информационном пространстве прозвучало множество официальных и экспертных утверждений, суть которых можно сформулировать так: 17 декабря 2021 года закончилась старая и началась новая эра в истории человечества. Как написала, к примеру, онлайн-газета «Взгляд», «закончилось тридцатилетие — если считать с 1990 года, когда госсекретарь США Джеймс Бейкер во время разрушения Берлинской стены и переговоров об объединении Германии пообещал России, что НАТО не будет расширено «ни на дюйм на восток» — но на самом деле и нечто гораздо большее: закончился весь послевоенный «американский мир».
Что же такого произошло за неделю до католического Рождества? Все, оказывается, просто: Россия представила Западу самый настоящий ультиматум — проекты двух договоров (один с США, один с НАТО) — о неких «гарантиях безопасности». Замминистра иностранных дел РФ Сергей Рябков (говорят, именно он — один из главных разработчиков упомянутых документов) в этой связи подчеркнул, что договоры не являются «меню», из них нельзя выбирать — должны быть приняты оба, и точка.
Если внимательно прочитать эти документы, особенно учитывая, что США являются ключевым членом НАТО и поэтому им предстоит рассматривать оба договора, становятся очевидными сразу несколько моментов. Во-первых, требования РФ в том виде, в котором они представлены, не могут быть приняты ни при каких обстоятельствах, так как кроме множества других аспектов предполагают сворачивание американского присутствия не только в Европе, но и в Юго-Восточной Азии, в частности в Японии. Во-вторых, в переводе с русского формула нового мира отныне должна будет выглядеть так: США «убираются» в свою Северную Америку, а Европа достается России. При этом логично предположить, что Юго-Восточная Азия переходит под «протекторат» Китая, а Ближний Восток, Центральная и Южная Азия, Африка, Южная Америка и Океания остаются зоной вне соображений «безопасности» по-российски. Такой подход означает новый передел мира, смену гегемона, окончательный и бесповоротный «разгром» США в качестве «ответки» за развал СССР и поражение в холодной войне.
Психологическая и информационная атаки, проведенные в период предрождественских ярмарок, когда измученный ковидом Запад пытался хотя бы немного передохнуть, сопровождались концентрацией войск и вооружений вблизи украинской границы, проведением учений, демонстративными перемещениями формирований и дополнительной вербовкой «добровольцев» в ОРДЛО. Апогеем стал предновогодний телефонный разговор лидеров РФ и США, состоявшийся по настоянию Путина. Во время относительно короткой беседы президент РФ заявил о возможности полного разрыва отношений с США в случае введения дополнительных (по версии Вашингтона — упреждающих) санкций, призванных несколько остудить особо горячие головы РФ от возобновления открытого вторжения в Украину. Ну, и появился новый мем Лаврова об «освоении НАТО бесхозных земель» в Центральной и Восточной Европе, к которым, по его версии, конечно же, относится и Украина.
Суть ультиматума Москвы вполне ясна, но вот форма откровенно удивила. Похоже, что и сегодня Кремль продолжает жить в реалиях холодной войны, когда судьбы мира решали США и СССР. Ментальность того периода сквозила в каждом комментарии, данном российскими политиками в связи с мифической «угрозой со стороны НАТО» и «нарушениями обязательств о нерасширении НАТО на Восток». Для Кремля важно принудить Запад не только вступить в переговоры, но и пойти на уступки, невиданные со времен Второй мировой войны, когда победители нацизма весьма оперативно разошлись по своим «квартирам», разделенным «железным занавесом». Складывается впечатление, что в Москве действительно не понимают, насколько отличается современный мир от конца трагических сороковых минувшего столетия.
Во-первых, в наши дни основную борьбу за мировое лидерство США ведут не с Россией, а с Китаем, который и по военному, и по экономическому потенциалу является несравнимо большей угрозой интересам Запада, чем Россия. Во-вторых, не имея общих границ, США и Китай не имеют и специфических «буферных» зон или «поясов безопасности», четко отделяющих противоборствующие стороны. Для стратегических партнеров США — Германии, Японии, Южной Кореи и Украины Китай является крупнейшим торговым партнером, и при всем антагонизме за минувший год двустороння торговля США—КНР выросла на 30%, в семь раз превышая торговлю КНР с РФ. В-третьих, противостояние США и КНР имеет идеологическую подоплеку («социализм с китайскими особенностями» против «либерального мирового порядка»), в то время как Россия за 30 лет после развала СССР так и не смогла сформулировать никакой внятной идеологии — не считать же таковой концепцию «русского мира»? В-четвертых, ткань современной геополитики соткана интересами не только государств, но транснациональных корпораций, рыночная стоимость которых измеряется сотнями миллиардов и триллионами долларов. Вряд ли Путин может смириться с тем, что ВВП его «великой» России меньше рыночной капитализации какого-то «Амазона».
И все же, хоть и с оговорками, но можно принять утверждения некоторых экспертов, что либеральный мировой порядок, который основывался на частной собственности и рыночных законах, защите политических, гражданских прав и прав человека, верховенстве принципов демократии, равенства и международного права находится в острейшем кризисе. Оказалось возможным совмещать автократию и капитализм, либеральную риторику и крайне консервативную практику, проводить честные и открытые выборы без смены лидеров и вполне демократическим путем принимать законы, ограничивающие права и свободы граждан. Существует множество версий, почему это произошло. Одна из них —то, что концептуальная модель либеральной демократии забронзовела, перестала развиваться, была провозглашена лучшей из возможных и равно применимой ко всем странам и континентам. Другая, наоборот, — что верные в целом принципы либерализма были доведены до абсурда и вполне предсказуемо превратились в свою противоположность (вполне очевидно, если есть икру ложками каждый день, то в конце концов отравишься). Выяснилось, что глобализация, международные институты, экономическая открытость и свободная торговля могут быть более выгодны авторитарным системам, чем демократиям, которые постоянно отвлекаются на внутренние дискуссии и несущественные, с точки зрения роста ВВП, вопросы типа прав человека и защиты разнообразных меньшинств. Конфликт оказался неизбежен, потому, что разрыв между смыслами и реальностью достиг на современном этапе апогея.
Сегодня попросту невозможно обозначить группы непересекающихся стран, которые составляют противоборствующие лагеря. Ныне политические соперники входят в одни и те же международные организации, региональные союзы и являются участниками одних и тех же многосторонних договоров. Территориальные претензии друг к другу (как, например, между Китаем и Японией, Китаем и Индией, Японией и Россией) и даже непризнание легитимности власти (как, например, Беларуси) не мешают развитию торговли и взаимным инвестициям. Когда Россия, попирая права человека, входит в Совет Европы; Венгрию — страну НАТО — не приглашают на саммит демократий; Германия, наращивая свое военное присутствие в Юго-Восточной Азии, инициирует важнейший экономический договор ЕС с Китаем; а находящиеся в состоянии политического противостояния Австралия и Китай становятся участниками крупнейшей в мире зоны свободной торговли — все это сильно напоминает модифицированную realpolitik, которую, конечно же, можно объяснить оптимизацией защиты национальных интересов, но невозможно поддерживать длительное время. В 70-х подобные ситуационные соображения открыли путь к модернизации и восхождению Китая, в 90-х — породили наивные надежды на модернизацию России, а в 2000-х — не позволили разглядеть в глазах оперативника КГБ грядущую угрозу безопасности в глобальном масштабе. Увы, интеллектуальный кризис никуда не делся и целая плеяда реалистов — классиков международных отношений продолжает выказывать уверенность в возможности налаживания конструктивного диалога с единственной в мире страной, которая, имея самый крупный ядерный потенциал и необъятную территорию, заявляет об уязвимости и существовании мифической угрозы, готовится к войне и под дулом автомата требует признать ее великой. Совершенно очевидно, что, уступив сейчас, Запад просто на время отложит следующий ультиматум — наркоман не может остановиться, когда ему необходима новая доза. Конечно же, в сложившейся ситуации военное решение грозит глобальной катастрофой и путь переговоров является наиболее оптимальным, однако вопрос о предмете переговоров и тех позициях, которые будут отстаивать стороны, может иметь разные ответы. Запад мог выдвинуть свои ультиматумы России и в 2008-м, и в 2014-м, но не сделал этого. Упущенная на великой шахматной доске инициатива дорого обходится участникам игры всего несколько ходов спустя.
Выдвигая ультиматум, Путин, конечно же, учел и сложности с поставками газа в Европе, и надвигающуюся смену политических поколений, и глобальный логистический кризис в связи с пандемией, и перспективы ее окончания уже в 2022 году, и серьезнейшие внутриполитические проблемы в ЕС и США. Он вполне понимает (и об этом открыто говорят приближенные к российскому трону), что Россия не может конкурировать с Западом в области промышленности и технологий. Углеводороды и оружие составляют львиную долю крайне короткого списка ликвидных товаров производства РФ. Однако не стоит недооценивать Россию с точки зрения умения сконцентрировать все ресурсы на войне — этим она занимается веками, с момента основания империи, это сильный соперник, который, однако, не является непобедимым. Одно дело, когда войну ведут наемники или по принуждению, и другое — когда война носит характер народной. Сегодня нет никаких оснований считать, что война с Украиной приобретет в России характер народной, а стремление обострять противостояние с Западом продержится дольше, чем действие внутрироссийской пропаганды. Активное формирование информационного дискурса в пользу Украины, сильные и хорошо продуманные дипломатические инициативы, повышение обороноспособности и развитие международного партнерства должны дать желаемый результат.
Укрепление безопасности часто связано с ограничением свобод, и это одна из проблем в демократических сообществах. Автократии с этим справляются значительно легче. Что касается Запада, в частности США, то, возможно, следует поискать неожиданные для России степени свободы, которые позволили бы пройти между Сциллой угрозы войны и Харибдой необходимости сохранить права и свободы. Одно из таких решений — расширение круга переговорщиков о будущей архитектуре глобальной безопасности за счет Китая и, возможно, других стран. Принятое уже в новом году совместное заявление пяти ядерных государств — постоянных членов СБ ООН — о предотвращении ядерной войны и недопущении гонки вооружений является правильным и весьма обнадеживающим шагом. Государства — члены G-7 плюс Китай, Индия и Россия составляют около 70% мирового ВВП и почти половину населения планеты. Возможно, именно в таком формате и следует вести дальнейшие переговоры о «гарантиях безопасности»?
Сергей Корсунский
Чрезвычайный и Полномочный Посол Украины в Японии