Киевская Русь - Украина

Расследование преступлений против Майдана — не приоритет для власти, — Евгения Закревская ("Фокус")

09:50 25-01-2016

Адвокат семей героев Небесной сотни Евгения Закревская рассказала Фокусу о том, как продвигается расследование преступлений против активистов Майдана

25.01.2016

Со времён событий Революции достоинства прошло уже два года, но рядовые сотрудники МВД и их руководители, причастные к репрессиям против активистов, до сих пор не привлечены к ответственности. И хотя руководство страны регулярно обещает найти и наказать виновных, расследование продвигается слишком вяло — по словам Евгении Закревской, в установлении истины не заинтересованы многие представители постмайданной власти.

Как вы оцениваете ход расследования преступлений против майдановцев?

— По каждому эпизоду есть своя история. Например, эпизод по разгону митингующих на Банковой 1 декабря 2013 года. Первый год расследование вообще не велось. Всё дело состояло из нескольких страниц, потому что киевская городская прокуратура никаких следственных действий не провела. Расследование начали лишь после того, как в декабре 2014-го в ГПУ создали управление спецрасследований, куда собрали большую часть дел, связанных с преступлениями против Майдана. После этого установили подразделения МВД, которые тогда находились на Банковой, взяли под стражу одного из руководителей Беркута, некоторых милиционеров уведомили о подозрении. Пока дело в суд не направлено, там ещё есть что расследовать.

"Многие из тех, чью деятельность во время Майдана нужно расследовать, остались на своих должностях, они имеют власть и подконтрольную себе вертикаль"

Кто виноват в том, что целый год ничего не делалось?

— Конкретно по этому эпизоду — прокурор Киева, следователи следственной группы, начальник следствия, начальник отдела процессуального руководства. Но если говорить в целом о сложности расследований событий той зимы, мы имеем дело с системой преступлений с огромным количеством участников, потерпевших, свидетелей, множеством эпизодов и т. д. Для того чтобы это расследовать, нужны большие ресурсы, нужны аналитики, координаторы работы, нужны такие банальные мелочи, как нормальные компьютеры. Украина в своей новейшей истории никогда не сталкивалась с преступлениями такого масштаба. Это из ряда вон выходящее событие, которое надо расследовать экстраординарным способом. А по факту долгое время несколько следователей лишь пытались что-то делать. Тогда как чисто механически по объё­му требуемой работы надо привлечь не менее 200 следователей, плюс прокуроров, аналитиков, специалистов.

Управление спецрасследований ГПУ взяло на себя все эпизоды по Майдану?

— Почти. Некоторые остались в ведении киевской прокуратуры. Мы регулярно заявляем, что нужны дополнительные ресурсы, но руководство ГПУ и, наверное, президент считают, что этим делам и так уделяется много внимания.

Расскажу ещё об одном факторе, который тормозит расследование. Многие из тех, чью деятельность во время Майдана нужно расследовать, остались на своих должностях, они имеют власть и подконтрольную себе вертикаль. Для того чтобы расследовать преступления руководителя, надо допросить его подчинённых и найти какое-то слабое звено, человека который согласится говорить. Это возможно, если он уже не зависит от своего начальника. А если этот начальник действующий? Узнав о показаниях против себя, он может в любой момент такого свидетеля уволить. Это в лучшем случае.

К примеру, поступает банальный запрос — нужны фотографии милицейского подразделения для опознания. Но прокуратура не получает этих фотографий, потому что те, кто должен их предоставить, понимают: завтра по этим же фотографиям и они могут оказаться на скамье подсудимых.

И как объясняют отказ?

— Да никак! Просто ничего не дают. Или требуют решение суда о временном доступе, придумывают прочие незаконные отмазки. В результате процессуальное действие, которое требует одного дня, растягивается на долгие месяцы.

Кто из подозреваемых милицейских чинов остаётся работать на своём месте?

— Многие, например, Андрей Дидюк, командир полка спецназначения, во время Майдана — замкомандира спецроты Беркута. Ему даже вынесли подозрение, но он до сих пор работает, и он же занимался расследованием похищенной документации Беркута. Результат предсказуемо нулевой. А глава МВД Арсен Аваков по своей вертикали никаких дисциплинарных мер так и не принял.

То есть по линии МВД вы вообще не получаете содействия?

— Мы получаем противодействие. Это явная позиция высшего руководства МВД: дескать, всё, мы перевернули страницу Майдана, эти люди нужны стране, не надо их трогать, преследовать и т. д. Да, почти все прошли АТО, но в контексте преступлений на Майдане это не играет никакой роли. Точка зрения МВД была мне озвучена прямо: пока не будет приговоров, МВД добровольно никого увольнять не собирается. То есть нарушение присяги и закона о милиции, которые не требуют приговора, а лишь внутренней проверки, вообще отказываются принимать во внимание.

Ходят по кругу

Виктор Шокин, придя на должность генпрокурора, первым делом пообещал расследовать дела против активистов Майдана. С его приходом вы заметили прогресс по сравнению с временами его предшественников — Олега Махницкого и Виталия Яремы?

— Прокуратура не является единым согласованным механизмом. Ни одно руководство ГПУ никогда не было заинтересовано в расследовании событий на Майдане.

Почему?

— Тут даже не нужна никакая конспирология. Во-первых, это расследование очень трудоёмкое, во-вторых, оно не приносит и никогда не принесёт денег или пиара. Потому и интереса расследовать нет. Даже создание управления по Майдану нам далось огромным трудом — тогдашний генпрокурор Ярема заявлял, что уже всё расследовано, ведь дело против экс-беркутовцев Зинченко и Аброськина передаётся в суд, хотя это лишь один очень маленький эпизод всех преступлений против Майдана.

Шокин сделал шаг, который мы сначала расценили позитивно, — создал управление по расследованию противодействия расследованию преступлений против Майдана. И такие эпизоды, как уничтожение доказательств, слив информации, бегство бывшего беркутовца Садовника и прочий саботаж попали бы в его ведение. Предполагалось, что будут устранены причины, мешавшие расследованию. Но в результате получилось ещё хуже, чем было. Это управление таскает на допросы следователей и процессуальных руководителей того управления, которое единственное хоть чем-то занимается, отвлекает их от работы, и процесс тормозится ещё сильнее. А руководит управлением "расследования противодействия" Алексей Ничипоренко — прокурор, который трудился в прокуратуре Киева, наиболее пассивно проявившей себя в расследовании преступлений против Майдана. Он первый должен был стать "клиентом" этого управления, а он им руководит.

Кроме того, руководство прокуратуры по традиции пытается подгадывать к "круглым датам", связанным с Майданом, чтобы отрапортовать: "расследование дел по Майдану близится к завершению". В прошлом году это закончилось тем, что дело по беркутовцам Зинченко и Аброськину передали в суд сырым, с незаконченными следственными действиями. Сейчас потерпевшие вместе с адвокатами пытаются сами приносить в суд какие-то доказательства, и мы это всё расхлёбываем. Думаю, к 20 февраля тоже постараются достать какие-то дела, чтобы создать видимость прогресса. Про главу МВД я вообще молчу. Он, очевидно, заинтересован в том, чтобы результата не было.

Почему?

— Когда Аваков пришёл на должность, ему не на кого было опираться, не было ни людей, ни влияния, ни понимания того, как работает силовая структура. У него недостаточно опыта и практики, чтобы почистить Беркут. Он пришёл в эту систему и возглавил её. Теперь уже расформированный по бумагам Беркут — его опора, потому что никого другого не было.

Когда Авакова и других топ-чиновников спрашивают, почему не расследуются дела по Майдану, они традиционно начинают пенять друг на друга.

— Это правда. И милиция, и прокуратура, и суды часто не дорабатывают. Вот пример. По одному из дел надо было избрать суд присяжных, а по закону это должен был сделать Киевсовет. Вместо того чтобы открыто избрать присяжных среди киевлян, провести прозрачный конкурс, чтобы общественность тоже приняла в этом участие, депутаты решили не усложнять и в нарушение всех процедур, без объявления о наборе присяжных, переназначили бывших народных заседателей в присяжные. А народные заседатели — это в основном экс-милиционеры, сотрудники судов, их родственники.

Ещё одна проблема. Сейчас создаётся Государственное бюро расследований (ГБР). С началом его работы у прокуратуры заберут функцию следствия, и майдановские дела сначала зависнут, а потом будут распределены по разным ведомствам. Управление спецрасследований в структуре ГБР вообще не предусмотрено. Если мы развалим действующую следственную группу, мы её два года будем заново собирать. Кроме того, есть дела, которые не попадают под ведение ГБР, есть дела, которые должны быть переданы в Нацио­нальное антикоррупционное бюро и нацполицию. То есть весь процесс может полностью остановиться. В части дел, подследственных НАБУ, процесс остановился ещё месяц назад. А время идёт. Надо срочно вносить изменения в законодательство, чтобы сохранить управление специальных расследований как целостную единицу и не разрывать майдановские дела между различными ведомствами. 

"Кровавое воскресенье" в Северной Ирландии 1972 года закончили расследовать спустя 38 лет, в 2010-м. Но закончили же и расследовали, как всё было на самом деле" 

А есть расследования, которые имели хотя бы какое-то логическое завершение?

— По издевательствам над Михаилом Гаврилюком вынесены приговоры. И всё. Дело осложняется тем, что помимо погибшей Небесной сотни есть ещё сотни раненых. Возьмём эпизод 20 февраля. Расстрел толпы — это покушение на убийство. И по каждому раненому надо делать следственный эксперимент, устанавливать, кто и откуда стрелял и т. д. Сейчас в суде находится обвинение против двоих бойцов Беркута, двоих из двадцати четырёх, которые там были. Несколько человек задержали. Они находятся под арестом. В ближайшие месяцы дело по ним тоже должно быть передано в суд. Я могу назвать это сравнительно небольшим прогрессом.

Как долго может длиться суд по тому же 20 февраля?

— Года два-три, и это будет хорошим темпом, если ничего не сорвётся и не придётся начинать сначала.

Правда истории

Многие подозреваемые по делам против Майдана успели сбежать?

— Больше десятка сбежали только по делу 20 февраля. Часть сбежала сразу после смены власти, часть — летом 2015-го, когда готовились массовые аресты. Очевидно, был слив информации. Сбежала большая часть спецроты Беркута. Из титушек, которые похищали Игоря Луценко, тоже почти все сбежали.

Куда они бегут?

— В основном в Крым и в Россию.

Кому из чиновников времён Януковича предъявлено подозрение?

— Почти всем. Но для того чтобы провести их заочное осуждение, надо, чтобы их объявили в розыск Интерпола. А по майдановским делам их упорно отказываются объявлять в розыск с мотивацией, что имеет место политическое преследование. Наше бюро Интерпола явно неэффективно представляет интересы Украины в центральном офисе, это их вина. От них вообще нет фидбэка, они не объясняют, почему центральный офис Интерпола нам отказывает. Дескать, просто отказали, и всё. По делам, связанным с АТО, аналогичная история. Не могут объявить в розыск даже Игоря Стрелкова (Гиркина — бывшего министра обороны так называемой "ДНР". — Фокус).

В СМИ и соцсетях постоянно муссируется информация о какой-то "третьей стороне", которая якобы принимала участие в расстреле майдановцев. А экс-глава СБУ Валентин Наливайченко заявлял даже об участии российской ФСБ в событиях на Майдане. Вы нашли какие-то доказательства этого? 

— Третья сторона — это кто? Все, кто не майдановцы и не Беркут? Это странный подход. Кроме Беркута, было много других силовых подразделений, а действовали ли они в координации с Беркутом, или нет — пока неизвестно. Надо разделять влияние ФСБ на внутреннюю политику Украины времён Януковича и её  возможную причастность к расстрелу. Наливайченко заявлял, что Сурков (помощник президента РФ. — Фокус) прилетел в Киев вечером 20 февраля, уже после расстрела. Нельзя утверждать, что среди силовиков на Институтской не было граждан РФ, но и оснований говорить, что они там были, у нас тоже нет. Наливайченко предоставил информацию, но не доказательства. Он не сообщил, откуда можно взять информацию об участии спецслужб РФ, где искать свидетелей и т. д. В то же время Наливайченко по непонятной причине исключает участие в этих событиях Виктора Медведчука. Почему-то об этом человеке вообще все забыли.

В отдалённой перспективе можно ли будет доказать в Международном суде в Гааге, что преступления против Майдана были преступлениями против человечности?

— После того как Верховная Рада признала юрисдикцию Международного уголовного суда (МУС), группа общественных организаций, а также прокуратура предоставили информацию, на основании которой МУС должен установить, имели ли место преступления против человечности. Недавно в МУС заявили, что из полученной ими информации факт таких преступлений они признать не могут.

МУС может оперировать только тем, что ему предоставит прокуратура, потерпевшие, адвокаты и другие стороны процесса, сами они ничего не расследуют. Когда мы соберём более полный массив информации, наступит второй этап проверки: расследуют ли эти преступления местные, украинские органы власти? Да, конечно, расследуют. Получается ли у них? В той части, в которой получается, МУС ничего не будет делать. Если же идёт блокировка со стороны органов власти или несостоятельность со стороны следствия, тогда МУС включается. Думаю, будет логично, если на определённом этапе МУС возьмёт на себя расследование преступлений верхушки: Януковича, Клюева и т. д.

Время уходит, каковы перспективы того, что эти дела будут завершены?

— Всё реально расследовать, ничего критичного ещё не упущено. Если не мешать и дать достаточно ресурсов, можно за несколько лет всё завершить, и те, кто не успеет сбежать, окажутся в тюрьме. Большинство событий, которые происходили во время революции, будут описаны во всех деталях, это реально сделать самостоятельно, без привлечения иностранных специалистов.

Как вы считаете, общество за это время не утратит интерес к установлению справедливости в отношении преступлений против Майдана?

— Это же не обычное расследование преступления. Это переломный момент в украинской истории, а такими моментами всегда манипулируют. Дело даже не в наказании, а в том, чтобы всё правильно зафиксировать и пресечь манипуляции. Следователи в этом плане, наверное, немножко историки. "Кровавое воскресенье" в Северной Ирландии 1972 года закончили расследовать спустя 38 лет, в 2010-м. Но закончили же и расследовали, как всё было на самом деле.

Почему украинским политикам не хватает воли довести расследование до конца?

— Это на самом деле вообще не приоритет для власти: долго, сложно, без денег. То есть хорошего результата, который тот же президент сможет предъявить обществу, нельзя будет добиться до следующей избирательной кампании. Это дело обнажает многочисленные недостатки в правоохранительной и судебной системе, поэтому оно очень неудобно. 

 

Милан Лелич.

---