– Среди всех министерств Минздрав чаще всего оказывается в центре критики. Что такого вы успели сделать после назначения, что сделает жизнь украинцев лучше? И что критичного не успели?
– Система здравоохранения включает много элементов, которые нужно перенастроить, чтобы мы почувствовали изменения. Реформы не проходили с 1991 года. Украина – последняя постсоветская страна, имеющая советскую систему здравоохранения, которая функционирует только потому, что граждане финансируют ее из собственных карманов. Государство финансирует содержание колоссальной неэффективной инфраструктуры, а граждане платят за услуги и лекарства. Поэтому нужно провести колоссальную работу, чтобы изменения стали заметны и ощутимы для граждан.
– Почему сейчас граждане должны поверить, что через полгода или год они почувствуют изменения?
– Мы впервые изменили правила игры в закупках лекарств. В этом году мы все закупки передаем международным организациям.
Начали формировать новую систему общественного здоровья. Создается национальный Центр общественного здоровья. Человеческая натура такова, что пока мы не болеем, мы не очень заботимся о здоровье. Мы будем влиять на привычки. Вы знаете, что уменьшение содержания соли в хлебе на уровне государства может уменьшить уровень заболеваемости сердечно-сосудистыми заболеваниями и даже смертности? В Турции, например, снизили потребление соли в три раза. У нас раньше этим вообще не занимались. А это влияет на экономику. Это вопрос государственной безопасности. Вот у нас было запрещено курение в ресторанах, и уже сейчас можно увидеть уменьшение сердечно-сосудистых и легочных заболеваний. Это было политическое решение. Таких вещей нужно больше. Соль, табак, алкоголь.
– Вы хотите повышать акцизы?
– Это целая наука. Я уверен, что мы должны. Это полезно и для здоровья, и для экономики. Мы в Минздраве переживаем больше за здоровье. Увеличение акцизов имеет свои лимиты, мы этих лимитов еще не исчерпали.
– Что-то более приближенное к пациенту сделано Минздравом?
– В этом году первичное медицинское звено, куда человек приходит в первую очередь, когда чувствует себя нехорошо – это поликлиники, амбулатории, где работают семейные врачи, педиатры, терапевты – получит вдвое большее финансирование, чем до этого. Кроме того, мы хотим перераспределить ресурсы так, чтобы частично покрыть расходы на лекарства. Чтобы люди, особенно уязвимые категории – дети, инвалиды, пенсионеры, – могли получить бесплатно лекарства: врач выпишет рецепт, и они с ним пойдут в аптеку и там бесплатно или с минимальной доплатой получат необходимое лечение.
– Когда это будет?
– Мы планируем, что это начнется поэтапно уже с этого, 2016 года.
Мы хотим скомбинировать финансы таким образом, чтобы государственные деньги покрывали оплату труда врачей и лекарства, а общины, которые теперь будут иметь больше автономии, финансировали содержание заведения. При условии, что мы убедим парламентариев проголосовать за закон об автономии медицинских учреждений.
Мы будем влиять на привычки. Вы знаете, что уменьшение содержания соли в хлебе на уровне государства может снизить уровень сердечно-сосудистых заболеваний и даже смертности? В Турции, например, снизили потребление соли в три раза
– Что это изменит?
– Мы должны разграничить поставщика услуг и того, кто за эту помощь платит – то есть закупщика услуг. Сейчас государство само платит, само оказывает услуги. Это неэффективно. Автономия учреждений приведет к тому, что они перестанут быть бюджетными учреждениями, начнут конкурировать за деньги от государства. Государство начнет заказывать услуги и оплачивать их, а не вкладывать деньги в инфраструктуру.
– Проблема в том, что автономизацию ассоциируют с приватизацией, и это пугает многих.
– Ассоциируют потому, что слишком много спекуляций на тему платности/бесплатности медицины. Мы ни в коем случае не хотим проводить приватизацию больниц. Медицинские учреждения останутся в государственной или коммунальной собственности, станут неприбыльными предприятиями, это изменит подход к управлению и откроет возможности для государственно-частного партнерства.
– Какой будет медицина – платной или бесплатной?
– Идеальная система, работающая в европейских странах, – это или бесплатная медицина, или с частичной доплатой в момент получения услуг. Мы с вами хотим, чтобы когда мы заболели, то не из собственного кармана платили за лечение, потому что может быть слишком дорого. У нас сейчас недостаточно денег, чтобы обеспечить всех бесплатной медициной, как это гарантировано Конституцией. Из-за того что 78% денег, выделяемых государством на здравоохранение, идут на зарплату врачам и на содержание медицинских учреждений. Только 9% денег, выделяемых государством, идут собственно на оказание медицинской услуги. Поэтому, чтобы компенсировать недостачу в стоимости услуги, мы с вами доплачиваем из собственного кармана – или врачу, или покупая лекарства.
Нам надо перестать вливать деньги в систему по индикаторам количества коек и врачей. Когда мы переведем все 2.200 медицинских учреждений плюс первичное звено (поликлиники) на новую систему, мы не будем платить за койки, а будем платить за оказанную медицинскую услугу, за пролеченный случай. Начнется конкуренция между заведениями. Они больше не будут получать «исторические» бюджеты – они будут конкурировать за пациентов. При таком отборе останутся качественные больницы и врачи, по поводу неэффективных местным властям придется принимать решение – закрывать или нет. Больница пустая – что мне с ней сделать? Я на свет и воду трачу 20 тыс. грн в месяц. Нужно содержать такое имущество? Наверное, не нужно.
Что изменится? Качество услуг. Будет определена стоимость услуг для государства. Все эти элементы должны быть сформированы для того, чтобы мы перешли на модель обязательного страхования.
– Как на практике будет работать обязательное медицинское страхование и когда мы придем к этому?
– Каждый работающий человек платит часть своей зарплаты в страховой фонд, а этот страховой фонд оплачивает медицинские услуги тем, кто в них нуждается. Один человек может платить взносы всю жизнь и никогда не ходить к врачу, а другой может платить только два месяца и заболеть тяжелым недугом. И каждый может получить деньги из этого фонда, когда ему нужно.
– То есть это будет дополнительный сбор или налог?
– Об этом еще рано говорить. Когда у нас будут все инструменты, экономика подрастет, тогда у нас будут все основания говорить об обязательном медицинском страховании. Но и тогда государство не должно и не будет отказываться от финансирования медицины. У нас просто появится больше инструментов. В такой системе координат гарантируется бесплатная первичная медицинская помощь, профилактическая медицина, помощь детям, рождение детей, вспомоществование инвалидам и пенсионерам. Также лечение детей с орфанными заболеваниями (редкие, часто генетические болезни), которых очень мало, но лечение которых очень дорого стоит, – должно покрываться государством на 100%.
– С поправкой на те темпы, которыми идет реформа медицины сейчас, это перспектива какого времени?
– Я думаю, через пять лет это реально. Говорить о более быстрых темпах невозможно, особенно с учетом экономического развития страны.
Сейчас многие говорят: введите страховую медицину. А кто будет платить в этот фонд? У нас 40% бизнеса работает в тени, где минимальная зарплата примерно 1,3 тыс. грн. При вкладах на уровне 5% с 1,3 тыс. грн – мы наполним этот фонд обязательного страхования? Нет. Невозможно построить эффективную систему страхования в отрыве от экономики, от политики, от социальных гарантий.
– Сейчас человек идет к врачу по месту прописки. Он не может пойти к любому врачу.
– Мировая практика такова, что врачи первичного звена – это частные практикующие врачи. Каждый человек закреплен за своим семейным врачом или терапевтом в течение определенного времени. Во многих странах есть ограничения: человек может поменять своего семейного врача, терапевта раз в год.
– В Украине первичную медицинскую помощь будут предоставлять частные врачи?
– Мы сейчас работаем над этим механизмом, в ближайшее время сможем анонсировать план действий.
– У нас могут исчезнуть в следующем году поликлиники и вместо них появятся частные врачи?
– Нет, конечно, поликлиники никто не собирается ликвидировать, мы говорим о взаимоотношениях учреждения и врачей. В этом году мы однозначно увидим повышение обеспечения помощью через поликлиники для пациентов и будем стараться обеспечить пациентов лекарствами с частичной компенсацией оплаты их стоимости.
– Минздрав попрекают тем, что за так называемые времена реформ не сделаны многие важные вещи. Что бы вы назвали – что должно давно быть сделано?
– Законы об автономизации медучреждений не приняты. Они были представлены еще летом в парламент и не были поддержаны Комитетом, так и лежат, не вынесены даже в первом чтении. Хотя мы признали, что мы готовы ко второму чтению учесть все замечания.
Сейчас у нас имеется уже три законопроекта – кабминовский, альтернативный Комитета и доработанный – также Комитета.
– Они очень отличаются?
– Все законопроекты написаны на основе законопроектов Минздрава. Но они имеют существенные различия. Например, Комитет предлагает оставить заведения медицины бюджетными учреждениями. Также в альтернативных законопроектах не указан конечный срок перехода больниц из бюджетных в некоммерческие государственные/коммунальные предприятия, что сразу подвергает риску всю реформу. В нашем законопроекте определено, что с 2018 года на финансирование смогут претендовать только автономные учреждения.
– Проблемы в разном видении или они преследуют какие-то собственные интересы?
– Я думаю, что причина в отсутствии у некоторых членов Комитета комплексного видения того, как двигаться вперед. Во-вторых, система координат, существующая в большом бюджетном учреждении, может устраивать некоторых деятелей системы здравоохранения, потому что в такой системе гораздо проще держать под контролем крупные медицинские учреждения.
– В чем проблема с фигурой самого Квиташвили? У него имидж человека, который пришел в Минздрав и ничего не смог сделать.
– Слишком много эмоций и персональных факторов работает. Оказание медпомощи населению не должно быть политической темой. Это должен быть вопрос социального блага. Строить спекуляции вокруг темы здоровья, вопроса жизни и смерти – недопустимо.
– Квиташвили вообще что-нибудь решает в Минздраве?
– Конечно, он действующий министр. Он имеет все полномочия и несет ответственность. Я лично имею более чем достаточно свободы в принятии решений, не чувствую ограничений в общении с министром.
– С точки зрения человека, работающего с Квиташвили, – он тот человек, который был нужен в Минздраве, чтобы сдвинуть с места все, о чем мы говорили?
– Некорректно мне давать оценку действующему министру, будучи его заместителем.
– Но вы один из немногих, кто мог бы сделать это на основании объективной оценки.
– Министр – это политическая фигура. Есть ли у министра достаточно поддержки на различных политических уровнях – это вопрос. Вопрос здравоохранения – это не политика. И из этого надо исходить во всех вопросах, в том числе в кадровых назначениях.
– Существует такое мнение, что решения в Минздраве принимает не Квиташвили, а его заместитель Александра Павленко. Что ему отведена роль свадебного генерала.
– Те решения, которые я считаю правильными и нужными для здравоохранения, я согласовываю с министром, и министр поддерживает эти решения. Это преувеличение, что некоторые заместители имеют какие-то приоритеты в принятии решений в Минздраве. В итоге за все важные решения отвечает министр.
– Как вы считаете, удастся ликвидировать коррупцию в сфере госзакупок лекарств? На этой сфере зарабатывали состояния. Тендеры прописывались под конкретных участников, лекарства закупались по завышенным ценам.
– Я больше скажу. Многие спекуляции вокруг темы закупок и не только – вокруг темы вакцинации также – были инспирированы как раз группами, понимавшими, что старой системы больше не будет и они не смогут на ней зарабатывать.
Мой ребенок подпадал под вакцинацию, поэтому я сделал этот публичный шаг. Не знаю, помогло это или нет. Я готов сделать это снова и снова. Эта вакцина самая безопасная в мире. Ее можно есть, ложками
– В этом году снова вспыхнул скандал вокруг вакцинации. Почему?
– Много лет международные организации настаивали на том, чтобы Украина что-то решала с вакцинацией против полиомиелита, потому что уровень вакцинации, в том числе от полиомиелита, был критически низок. Уровень вакцинации пошел на спад после 2008 года, когда в Краматорске подросток умер якобы от вакцины кори. Три комиссии доказали, что он умер не от вакцины, но спекуляции, политическая борьба, паника пошла. Приложились все – политики, медиа.
Полиомиелит – опасное инфекционное заболевание, которое не имеет лечения, может привести к параличу и которое с 2002 года считается ликвидированным в европейском регионе. И вот ВОЗ и ЮНИСЕФ договорились с правительством Канады, что оно закупит для Украины вакцину от полиомиелита. Когда мы получили канадскую вакцину, это был серьезный прорыв для общественного здоровья. Мы планировали, что подготовим врачей и с сентября, когда дети вернутся с каникул, начнем плановую вакцинацию. Но в августе 2015 года выявили два случая вакцино-родственного полиомиелита на Закарпатье, что определяется как вспышка этого заболевания в Украине, и мы должны были изменить план действий и оперативно стартовать с дополнительной иммунизацией в Украине. Но снова начал работать фактор 2008 года – манипуляции – и, очевидно, еще и другой фактор, который должен был дискредитировать не только и не столько вакцину, сколько международные организации как тех, кто может обеспечить вакцинами Украину.
– Каким образом?
– Нашли очень примитивный, непрофессиональный бездоказательный аргумент: что приехавшая вакцина была разморожена, а потом снова заморожена, поэтому она опасна. Специально перепутали все на свете. Сказали, что вакцина приехала 30 апреля и держалась до 29 мая в холодильниках при -20. Хотя она не «месяц валялась», а хранилась в нужном температурном режиме по рекомендации ЮНИСЕФ для того, чтобы продержать ее до сентября. При -20 градусах срок ее годности два года, при +2–8 градусах – полгода. Эта вакцина, преквалифицированная ВОЗ, была зарегистрирована в Украине. Внимание. В украинский инструкции написано: повторно не замораживать. В английский инструкции, пришедшей с вакциной, такого не написано. Почему? Потому что украинская инструкция, зарегистрированная производителем, предназначена исключительно для потребителя или для поликлиники. Заморозить в поликлинике или в бытовом холодильнике до -20 градусов нереально. Пришедшая через ЮНИСЕФ вакцина предоставляется крупными партиями как гуманитарная помощь странам, которые сохраняют ее на национальных складах, и она априори должна храниться длительное время.
После информационных манипуляций производитель вакцины Санофи Пастер предоставил нам два письма с подтверждением того, что мы все сделали правильно, ВОЗ дала письмо, ссылаясь на исследование термостабильности, и ЮНИСЕФ дал письмо.
Недавно мы получили еще одно письмо от канадского посольства, которое очень интересуется, почему при щедрой помощи канадского народа, выделившего денежные средства народу страны, находящейся в войне и не имеющей ресурсов, чтобы приобрести вакцину от опасного заболевания, мы до сих пор не можем ее использовать. Мы – можем, но уровень манипуляций будет зашкаливать. Хотя я как специалист, как врач, как отец могу прокапать этой вакциной всех своих детей хоть сейчас.
– Вы намеренно вакцинировали своего ребенка, чтобы доказать, что вакцина безопасна?
– Во-первых, мой ребенок подпадал под вакцинацию, поэтому я сделал этот публичный шаг. Не знаю, помогло это или нет. Я готов сделать это снова и снова.
Когда в Белой Церкви погиб ребенок, что совпало по времени с проведением вакцинации – это тоже использовали для дискредитации кампании. По заключениям комиссии, никакой связи с вакциной эта гибель не имела. Ребенок умер от острой респираторной вирусной инфекции при кардиомиопатии, это порок сердца. Это цинично использовали, манипулируя горем семьи, вынося на обсуждение общества, которое ищет скандалов. Эта вакцина самая безопасная в мире. Ее можно есть, ложками.
Знаете, как это работает? За несколько дней до начала вакцинации в эфире Интера вышла передача о вакцинации от полиомиелита с комментариями «экспертов», весьма далеких от вопроса иммунизации, с комментариями антивакцинальных активистов, которые понятия не имеют, о чем они говорят. И как результат: в пятницу в поликлиниках стояли очереди из родителей, боявшихся, что их детям не хватит вакцины, а в понедельник, после сюжета – практически никого! Настолько подобные вещи имеют колоссальный эффект. Это не банальные вопросы. Это не вопрос моего выживания в министерстве. Это вопрос национальной безопасности, которым цинично манипулируют.
Вакцинация ликвидировала оспу. Вакцинация снизила заболеваемость полиомиелитом на 90%. И они говорят, что вакцинация – это зло?
– Кто это делает?
– Я не знаю. Но все эти публикации, сюжеты – они исходят явно не из экспертной среды.
Елена Трибушная.